Все люди нашего времени знают, что жизнь наша дурная, и не только осуждают устройство нашей жизни, но и делают дела, которые, по их мнению, должны улучшить жизнь. Но жизнь от этого не улучшается, а становится всё хуже и хуже. Отчего это? А оттого, что люди делают самые хитрые и трудные дела для
улучшения жизни, а не делают самого простого и легкого: не воздерживаются от участия в тех делах, которые делают нашу жизнь дурною.
Неточные совпадения
Так называемые гуманные меры, всякое
улучшение в
жизни арестанта, будет ли то лишний кусок хлеба или надежда на лучшее будущее, тоже значительно понижают число побегов.
Не ясно ли, что те катаральные
улучшения, которые достигаются глотанием и вдыханием подлежащих щелочей, должны в значительной мере ослабляться полным отсутствием условий, составляющих обычную принадлежность той
жизни, с которою вы, по крайней мере, лично привыкли соединять представление об оседлости.
Пренебрегая сущностью истинной
жизни, состоящей в признании и исповедании истины, и напрягая свои усилия для
улучшения своей
жизни на внешние поступки, люди языческого жизнепонимания подобны людям на пароходе, которые бы для того, чтобы дойти до цели, заглушили бы паровик, мешающий им разместить гребцов, и в бурю старались бы, вместо того чтобы идти готовым уже паром и винтом, грести не достающими до воды веслами.
Но удивительное дело: именно те люди, которые в наше время более всех других говорят, что заботятся об
улучшении человеческой
жизни, и считаются руководителями общественного мнения, утверждают, что этого-то и не нужно делать и что для
улучшения положения людей существуют другие, более действительные средства.
И люди, находящиеся в том же положении, как и он, верят ему, восхваляют его и с ним вместе с важностью обсуждают вопросы о том, какими бы еще мерами улучшить положение того рабочего народа, на ограблении которого основана их
жизнь, придумывая для этого всевозможные средства, но только не то одно, без которого невозможно никакое
улучшение положения народа, и именно то, чтобы перестать отнимать у этого народа необходимую ему для пропитания землю.
Они поняли ужасный холод безучастья и стоят теперь с словами черного проклятья веку на устах — печальные и бледные, видят, как рушатся замки, где обитало их милое воззрение, видят, как новое поколение попирает мимоходом эти развалины, как не обращает внимания на них, проливающих слезы; слышат с содроганием веселую песню
жизни современной, которая стала не их песнью, и с скрежетом зубов смотрят на век суетный, занимающийся материальными
улучшениями, общественными вопросами, наукой, и страшно подчас становится встретить среди кипящей, благоухающей
жизни — этих мертвецов, укоряющих, озлобленных и не ведающих, что они умерли!
Во Франции они все более или менее устремлены на практические
улучшения — это огромный выход в
жизнь.
Они делают дурно, но они каждым из нас признаются за дурных людей; не от них ждем мы
улучшения нашей
жизни.
Всё то, что мы называем злом, всякое горе, если только мы признаем его, как должно, улучшает нашу душу. А в этом
улучшении всё дело
жизни.
Делай свое дело
жизни, совершенствуя и улучшая свою душу, и будь уверен, что только этим путем ты будешь самым плодотворным образом содействовать
улучшению общей
жизни.
Ничто не препятствует столько
улучшению общественного устройства, как предположение о том, что такое
улучшение может быть достигнуто государственными законами, исполнение которых утверждается наказаниями. Деятельность эта — как установления законов, так и наказания за неисполнение их — более всего отвлекает людей от того, что может действительно содействовать
улучшению их
жизни, а именно — от нравственного совершенствования.
Исполняя свое внутреннее назначение, живя для души, человек невольно и самым действительным образом служит
улучшению общественной
жизни.
Главное дело
жизни в
улучшении своей души. Гордый же человек считает себя всегда вполне хорошим. От этого-то гордость особенно вредна. Она мешает человеку в главном деле
жизни людей, в том, чтобы становиться лучше.
И вот является учение об
улучшении общественной
жизни посредством изменения внешних порядков.
На этом уклоне Каратаев и стоит. Деятельное вмешательство в
жизнь, борьба за ее
улучшение глубоко чужды его душевному строю.
Поэтому оказывается неизбежным механически-материалистическое сцепление личностей для борьбы за
улучшение своей
жизни.
И православие оказывается формой христианства, не создавшей своей морали и не влиявшей на
улучшение социальной
жизни.
Казалось бы, должно быть ясно, что только истинное христианство, исключающее насилие, дает спасение отдельно каждому человеку и что оно же одно дает возможность
улучшения общей
жизни человечества, но люди не могли принять его до тех пор, пока
жизнь по закону насилия не была изведана вполне, до тех пор, пока поле заблуждений, жестокостей и страданий государственной
жизни не было исхожено по всем направлениям.
«А как же цивилизация, если я для
улучшения своей
жизни не буду содействовать ей? » Он скажет всегда так, как будто задача его
жизни состоит не в том, чтобы делать то благо, к которому он всегда стремится, а в том, чтобы служить государству, торговле, цивилизации.
Христианство в его истинном значении, и только такое христианство, освобождает людей от того рабства, в котором они находятся в наше время, и только оно дает людям возможность действительного
улучшения своей личной и общей
жизни.
Подлинный, не внешний, глубокий христианин не может быть доволен старой «буржуазной»
жизнью, основанной на насилии и ненависти, он хочет «нового неба» и «новой земли», хочет более глубоких и радикальных изменений и
улучшений, чем самый революционный социалист.
Социализм как проблема социальной политики и социальной этики, как социальный реформизм, как реальное
улучшение положения трудящихся, дающее хлеб насущный, религиозно нейтрален и может составить неотъемлемую часть христианского отношения к
жизни.